— По-моему, вы плохой человек, — сказала Элли.

— О нет, дитя мое! Я не плохой человек, но очень плохой волшебник!

— Значит, я не получу от вас мозгов? — со стоном спросил Страшила.

— Зачем вам мозги? Судя по всему, что я о вас знаю, у вас соображение не хуже, чем у любого человека с мозгами, — польстил Гудвин Страшиле.

— Может быть, и так, — сказал Страшила, — а все-таки без мозгов я буду несчастен.

Гудвин внимательно посмотрел на него.

— А вы знаете, что такое мозги?

— Нет! — признался Страшила. — Понятия не имею, как они выглядят.

— Хорошо! Приходите ко мне завтра, и я наполню вашу голову первосортными мозгами. Но вы сами должны научиться употреблять их.

— О, я научусь! — радостно вскричал Страшила. — Даю вам слово, что научусь! Эй, гей-гей-го! У меня скоро будут мозги! — приплясывая, запел счастливый Страшила.

Гудвин с улыбкой смотрел на него.

— А как насчет смелости? — робко заикнулся Лев.

— Вы смелый зверь! — ответил Гудвин. — Вам недостает только веры в себя. И потом, всякое живое существо боится опасности, и смелость в том, чтобы победить боязнь. Вы свою боязнь побеждать умеете.

— А вы дайте мне такую смелость, — упрямо перебил Лев, — чтобы я ничего не боялся.

— Хорошо, — с лукавой улыбкой сказал Гудвин. — Приходите завтра, и вы ее получите.

— А она у вас кипит в горшке под золотой крышкой? — осведомился Страшила.

— Почти что так! — удивился Гудвин. — Кто вам сказал?

— Фермер по дороге в Изумрудный город.

Он хорошо осведомлен о моих делах, — коротко заметил Гудвин.

— А мне вы дадите сердце? — спросил Железный Дровосек.

Сердце делает многих людей несчастными, — сказал Гудвин. — Не очень большое преимущество — иметь сердце.

— Об этом можно спорить, — решительно возразил Железный Дровосек. — Я все несчастья перенесу безропотно, если у пеня будет сердце.

Хорошо. Завтра у вас будет сердце. Все-таки я столько лет был волшебником, что трудно было ничему не научиться.

— А как с возвращением в Канзас? — спросила Элли, и сердце ее сильно забилось.

— Ах, дитя мое! Это трудная задача. Но дай мне два или три дня сроку, и, может быть, я сумею переправить тебя через пустыню… Идите, друзья мои, и чувствуйте себя в моем дворце, как дома. Надеюсь, мы будем видеться с вами каждый день. Но никому-никому-никому не открывайте, что я Обманщик!

Друзья, довольные, покинули тронный зал Гудвина, и даже у Элли появилась надежда, что Великий и Ужасный Обманщик вернет ее в Канзас.

Чудесное искусство Великого Обманщика

Утром Страшила весело пошел к Гудвину получать мозги.

— Друзья мои! — вскричал он. — Когда я вернусь, я буду точь-в-точь, как все люди!

— Я люблю тебя и таким, — просто сказала девочка.

— Это очень хорошо. Но посмотри, каков я буду, когда великие мысли закопошатся в моем новом мозгу!

Волшебник встретил Страшилу приветливо.

— Вы не рассердитесь, мой друг, если я сниму с вас голову? — спросил он. — Мне надо набить ее мозгами.

— О, пожалуйста, не стесняйтесь! — весело ответил Страшила. — Снимите ее и держите у себя, сколько хотите. Я не почувствую себя хуже.

Гудвин снял голову Страшилы, вытряс из нее солому и плотно набил верхнюю часть отрубями, смешанными с иголками и булавками. Остальное пространство он наполнил соломой. Затем поставил голову на место и поздравил Страшилу:

— Теперь вы умный человек, у нас новые мозги самого лучшего сорта.

Страшила горячо поблагодарил Гудвина и поспешил к друзьям. Элли смотрела на него с любопытством. Голова Страшилы раздулась; из нее торчали иголки и булавки.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила Элли.

— Я начинаю чувствовать себя мудрым, — гордо ответил Страшила. — Только бы мне научиться пользоваться моими новыми мозгами, и я буду знаменитым человеком!

— А почему из твоих мозгов торчат иголки? — спросил Железный Дровосек.

— Это — доказательство остроты его ума, — догадался Трусливый Лев.

Видя Страшилу таким довольным, Железный Дровосек с большими надеждами отправился к Гудвину.

— Мне придется прорезать у вас дыру в груди, чтобы вставить сердце, — предупредил Гудвин.

— Я в вашем распоряжении, — ответил Железный Дровосек. — Режьте, где угодно.

Гудвин пробил в груди Дровосека квадратное отверстие и показал ему красивое шелковое сердце, набитое опилками.

— Нравится оно вам?

— Оно прелестно! Но доброе ли оно и сможет ли любить?

— О, не беспокойтесь! — ответил Гудвин. — С этим сердцем вы будете добрейшим человеком на земле!

Сердце было подвешено, дыра запаяна, и Железный Дровосек, ликуя, поспешил к друзьям.

В тронный зал вошел Лев.

— Я пришел за смелостью, — робко сказал он, переминаясь с лапы на лапу.

— Одну минуточку! — сказал Гудвин. Он достал из шкафа бутылку и вылил содержимое в золотое блюдо. — Вы должны это выпить!

Запах не особенно понравился Льву.

— Что это? — недоверчиво спросил он.

— Это — смелость. Она всегда бывает внутри, и вам необходимо проглотить ее.

Лев сделал гримасу, но выпил жидкость и даже вылизал тарелку.

— О, я уже становлюсь смелым! Храбрость заструилась по моим жилам и переполняет сердце! — заревел он в восторге. — Спасибо, о, спасибо, Великий Волшебник! — И Лев помчался к друзьям.

Для Элли потянулись дни тоскливого ожидания. Видя, что желания друзей исполнились, она горячее, чем прежде, стремилась в Канзас. Маленькая компания целыми днями вела разговоры.

Страшила уверял, что у него в голове бродят замечательные мысли; к сожалению, он не может открыть их, так как они понятны только ему одному.

Железный Дровосек рассказывал, как сердце бьется у него в груди при ходьбе. Он был совершенно счастлив и находил, что новое сердце гораздо нежнее того, что было у него прежде.

А. Лев гордо заявлял, что он готов сразиться с десятью тигромедведями, — так много у него смелости! Железный Дровосек даже опасался, не слишком ли большую порцию смелости поднес Льву волшебник и не сделал ли он Льва безрассудным, а безрассудство ведет к гибели.

Одна Элли молчала и печально вспоминала о Канзасе.

Наконец Гудвин призвал ее.

— Ну, дитя мое, кажется, я додумался, как нам вернуться в Канзас.

— И вы отправляетесь со мной? — изумилась Элли.

— Конечно, — ответил бывший волшебник. — Мне, признаться, надоело уединение и вечный страх быть разоблаченным. Лучше я вернусь в Америку и поступлю в цирк.

— О, как я рада! — вскричала Элли и захлопала в ладоши. — Когда же в путь?

— Не так скоро, дитя мое! Я убедился, что великую пустыню можно пересечь лишь по воздуху. Ведь и я на баллоне и ты в домике — мы принесены сюда ураганом. Мои баллон цел — я хранил его все эти годы. На него лишь кое-где придется наложить заплатки. Водород добыть я сумею.

Работа по подготовке к пуску баллона продолжалась несколько дней. Элли предупредила друзей о скорой разлуке, и все трое — Страшила, Дровосек я Лев — страшно опечалились.

Пришел назначенный день. Гудвин объявил по городу, что отправляется навестить старого друга — Великого Волшебника Солнце, с которым не видался много лет. Дворцовая площадь наполнилась народом. Гудвин пустил в ход водородный аппарат, и шар стал быстро надуваться. Когда баллон наполнился, к ужасу и восторгу толпы. Гудвин влез в корзину и обратился к народу:

— До свиданья, друзья мои!

Раздались крики «ура», и вверх полетели зеленые шапки.

Мы много лет жили в мире и согласии, и мне больно расставаться с вами… — Гудвин вытер слезу, и в толпе послышались вздохи. — Но мой друг Солнце настоятельно требует меня, и я повинуюсь: ведь Солнце более могущественный волшебник, чем я! Вспоминайте обо мне, но не слишком грустите грусть вредит пищеварению! Соблюдайте мои законы! Не снимайте очков — это принесет вам великие бедствия. Вместо себя я назначаю правителем Изумрудного города достопочтенного господина Страшилу Мудрого!